Мастер и Маргарита
Ноябрь 22, 2011
Для меня и, возможно, для многих других, повествование об Иешуа из булгаковского «Мастера и Маргариты» было одним из первых знакомств с христианством. Пусть рассказ Булгакова об Иешуа, Левии Матвее и Понтии Пилате трудно назвать христианством. Для человека, не знающего Библии, трудно представить более удачной формы для знакомства с евангельским сюжетом: мистика, сатира и юмор, среди которых, подобно высокой скале, возвышается захватывающий дух рассказ об Иешуа Га-Ноцри. Церковная литература дарила мертвую скуку, булгаковский роман дарил вдохновение. В мрачных хитросплетениях богословских доктрин не было того, что было в рассказе об Иешуа: ощущения соприкосновения с Ним. Роман от начала задумывался Булгаковым как ответ воинствующему атеизму, и этот ответ пережил не только государство, исповедующее атеизм, но, я думаю, переживет и сам атеизм во всех его формах.
Сам Булгаков был не слишком большим приверженцем христианства. Скорее он был убежденным «спиритуалистом», то есть полагал что материализм не может объяснить человеческого бытия, следовательно, должна существовать некая духовная реальность, которая все до конца и объясняет. И, Бог свидетель, я с ним здесь совершенно согласен. Это энергичное «нет» материализму, как мне кажется, внесло свой вклад в развал СССР. Большинство советских граждан в конце восьмидесятых определенно знало: «что-то там есть», и это «что-то» лучше не трогать, не ругать и не хулить. Из-за этого коммунистические ценности, несмотря на потуги идеологической машины, постепенно обесценились. Булгаков даже не желал доказывать наличие Бога или духовной реальности. Вот что говорит «профессор» Воланд о существовании Иисуса (Иешуа): «а не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто он существовал, и больше ничего.– Но требуется же какое-нибудь доказательство… – начал Берлиоз.– и доказательств никаких не требуется, – ответил профессор». Аксиома о «первичности материи» была отброшена как голова Берлиоза.
Правда, так же решительно Булгаков откидывает и христианские аксиомы: «Помилуйте, – снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, – уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический источник…». Вот здесь и проявляется то, за что всегда ругали русскую интеллигенцию: за отсутствие лояльности к господствующим институтам. «Всегда у них свое особое мнение!». С одной стороны Булгаков противостоит атеизму, с другой стороны, он игнорирует сложившуюся форму христианства. Собственно, в романе нет даже намека на какую-то церковь или современного священнослужителя. Никаких «служителей на ниве Божьей». Только всесильный Воланд вершит свою волю посреди Москвы и по всему миру. Булгаков так представлял себе суть духовной жизни человека. Воланд — дьявол, сатана — «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Как это ни звучит парадоксально, но именно Воланд ответственен за «духовный рост» людей, и зло, в конечном итоге, все равно становится добром. Возможно, в этой теории, заимствованной Булгаковым из позднего иудаизма, и можно найти какое-то утешение и оптимизм. Однако, данный оптимизм получается излишне «пессимистическим», темным и безрадостным, собственно как и сам роман.
Воланд спрашивает Левия Матвея: «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что делало бы твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?». Я позволю себе дерзость ответить мистеру Воланду и Михаилу Булгакову: добро бы прекрасно себя чувствовало, не будь на земле зла. Земля не стала бы безобразной даже если бы исчезли все тени. Тень — это просто отсутствие света, и не более того. Вполне возможно, что иногда через зло, точнее через преодоление зла, человек может прийти к добру. Но, увы, не всегда. Человек приходит к добру как правило при активной поддержке Божественного Духа, действующего в каждом человеке. Напрасно Булгаков превратил Иешуа в слабого человека: «а ты бы меня отпустил, игемон, – неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, – я вижу, что меня хотят убить» — говорит Иешуа Пилату. Иешуа на самом деле был наделен огромной силой духа и энергией. Впрочем все герои в романе «Мастер и Маргарита» — мученики, жертвы обстоятельств и никто не обладает истинной свободой. Булгаков прикован своим взглядом к «темной стороне жизни» и не может увидеть силу света. Неудивительно, конечно: вся страна Булгакова погрузилась тогда во тьму. Зло было реальной властью для миллионов. Когда Левий Матвей приходит к Воланду передать слова Иешуа о даровании «покоя» Мастеру и Маргарите, Воланд грубо отчитывает «посланника света». Бог, по мнению Булгакова — мягок и слаб! Образ Бога, как величественного, сильного и любящего существа был надежно утерян. Представление о Боге, поддерживающего человека в его земной борьбе — забыто. Вера в Бога, совершенствующего человека и делающего его сильней — отвергнута. В кого же остается верить? В Воланда? Бегемота? Мастера? В голую бабу на метле? Поэтому роман Булгакова можно считать полезным для ума, как возможность задуматься о «потустороннем», однако он не имеет необходимой силы для жизненного руководства: слишком много тьмы, непонятно куда идти.
